Людмила Морозова (имя и фамилия изменены – прим. автора) – учитель физики с почти двадцатилетним стажем. Учитель высшей категории, методист. Преподает в одной из донецких школ. В этом учебном году работает с самого начала – с первого октября. Кошмарное прошлогоднее лето провела в Харькове, где из отпускных оплачивала жилье, а чтоб прокормиться, торговала на рынке. В сентябре, когда появилась надежда, что мир в Донбассе все же воцарится, вернулась в Донецк, домой, к любимой профессии. Которой верна и по сей день. Даже при том, что эта верность дается все труднее и труднее.
— Людмила, вам, наверное, значительно больше повезло, чем вашим коллегам, преподающим гуманитарные дисциплины? Ведь, например, законы Ома или Бойля-Мариотта – одни и те же при любой власти, при любой идеологии.
— Да, признаюсь, иногда была даже рада, что я – не историк и не филолог. Особенно, когда к моей коллеге, учителю истории, пришел отец одного из учеников и угрожал «сдать» ее в комендатуру за то, что она называла УПА «повстанцы», а не «бандеровцы». Мужчина вел себя просто ужасно: кричал, нецензурно выражался. Мы после этого визита часа полтора коллегу «откачивали». К счастью, все ограничилось угрозами.
Если же говорить о самых больших проблемах, то они – общие для преподавателей всех дисциплин.
— Вы говорите о зарплате?
— Зарплатой было то, что мы получали в мирное время. А сейчас… Я даже не знаю, как это назвать. Незадолго до новогодних праздников нам выдали… В общем, судите сами, раньше я, учитель высшей категории, методист, получала четыре тысячи гривен в месяц. Перед Новым годом выдали две тысячи. Примерно столько же, сколько и остальным. Кстати, во время той выплаты деньги получили далеко не все. Кто вернулся в Донецк во второй половине октября, остались «за бортом». Некоторые из них от безнадеги снова уехали. В нашей школе таких – семь человек. Слава Богу, сейчас с ними все хорошо. Но тогда мы все очень переживали.
— Не жалеете, что вернулись в Донецк?
— Такова моя чаша, как говорится. Мне – уже за сорок, мужу – под пятьдесят. Глупо надеяться на то, что мы, вот такие, будем кому-то нужны «в дальнем-далеке». Сын наш остался в Харькове, он – студент юридической академии. А мы… Ну куда мы – уже? Остается только надеяться на лучшее. И убеждать себя не опускать руки. Пока это удается.
— Говорят, донецкие школы получили из России учебники.
— Да, по гуманитарным дисциплинам. Но на эти учебники без слез не взглянешь. Скорее всего, в российских библиотеках отобрали то, что уже нужно списывать (порванные, разрисованные, бракованные книги) и отправили на Донбасс. Коллеги рассказывали, когда это «добро» передавали, в одну из школ, приехал «министр образования ДНР» Игорь Костенок с солидной «свитой» из телевизионщиков. Привезли с собой штук двадцать новых книг 2013-2014 годов издания. Понарошку «вручил», а после «шоу» забрал. А школе передали несколько коробок рванья. Директор возмутилась. Костенок заявил: «Так надо! За саботаж ответите по законам военного времени!». На этом, так сказать, инцидент был исчерпан.
— А школьники учатся с желанием?
— По-разному. Кто-то все же надеется продолжить образование (правда, не знаю, где они его будут продолжать, если получат документ об образовании непризнанной «ДНР»). А есть и такие, кто заявляет: «Дотяну до восемнадцати, пойду в ополчение». Знаете, как в девяностые некоторые школьники мечтали о «лаврах» Саши Белого из «Бригады», так и сейчас хотят в «романтики с большой дороги».
Проблема еще и в другом. О каком качестве образования может идти речь, когда почти все учителя – на грани отчаяния? Я как-то пытаюсь «дергаться» благодаря тому, что муж – водитель маршрутки (вообще-то он – инженер, но от безысходности пришлось переквалифицироваться) и хоть что-то зарабатывает. А многие мои коллеги, увы, почти нищенствуют и «забили» на свою работу. Недавно ученики спросили, почему я задаю домашние задания. Была ошарашена. Оказалось, многие учителя просто «плюнули» на это, идут по инерции, как говорится. На некоторых коллег больно смотреть. Вижу, что люди живут по инерции: не то что квалификацию не повышают, а элементарно заботиться о себе почти перестают. Особенно это заметно, если говорить о женщинах. На некоторых уже с месяц не вижу никакой косметики. И я не вправе их осуждать при такой-то ситуации.
Вот только какое будущее «народная республика» готовит себе при таком-то отношении к системе образования?
— А внеклассная и внешкольная работа сохранились?
— Да, но не в таком виде, как в довоенное время. В некоторых школах работают кружки и спортивные секции, которые ведут настоящие фанатики: другие в этих условиях не выдержат. Работают дома творчества спортшколы, но там другая ситуация: люди, не получая оплаты за свой труд, занимаются с детьми, так как надеются, что «молодая республика» их все же заметит и оценит. Да, наверное, и просто так отвлекаются от действительность. Ведь иначе можно и умом тронуться.
В библиотеках сейчас – расцвет культурно-массовой работы. Различных мероприятий там проводится – великое множество. Но тоже, видимо, не от хорошей жизни. Библиотеки-то новую литературу не получают, а как-то занимать людей нужно, чтоб не выбросить на улицу. Заведующая одним из отделов Донецкой библиотеки имени Крупской (была областной, сейчас ее называют «республиканская») – моя соседка. Как-то она рассказала, что сейчас библиотека практически не получает новую литературу, следовательно, люди, которые занимались приемом и обработкой новых поступлений, не у дел. Вот и сделали их массовиками-затейниками поневоле. Примерно такая же ситуация – и в Донецкой библиотеке для юношества. Кстати, Россия не торопится помогать нашим библиотекам с литературой.
Впрочем, о какой нормальной внешкольной и внеклассной работе можно говорить, если многие родители боятся лишний раз ребенка из дома отпустить?! В Донецке «гуляет» колоссальное количество оружия. Лично я почти каждую ночь слышу выстрелы. И сама никуда не хожу вечером. Мужа с работы жду, как с фронта. Молюсь, чтоб поскорее настал день, когда он сможет расстаться с «баранкой».
— Донецкие СМИ осенью рассказывали о компании по восстановлению школ, о том, что на это пошла значительная часть материалов, привезенных российскими «гумконвоями» из России.
— Школа, где я работаю, не сильно пострадала: несколько окон разворотило взрывной волной. В октябре мы все это восстановили. Но за счет… родителей. Тогда у людей денег было значительно больше, чем сейчас: сбережения еще оставались, люди, выезжавшие в Украину и в Россию, что-то там зарабатывали. Говорят, какие-то школы получали стекла и стройматериалы, привезенные из РФ. Но коллеги, с которыми я общаюсь, рассказывали, что зачастую поступали проще: выбитые окна заколачивали фанерой, и пострадавшие классы не восстанавливали, а дети занимались в уцелевших кабинетах. Школьников-то сейчас немного: может, чуть больше половины от довоенного количества.
Сильно разрушенные школы (например, № 63 и № 57), скорее всего, потеряны безвозвратно. Кто их в нынешней ситуации будет восстанавливать?
— Жители, наверное, всех многоквартирных домов в Донецке до сих пор поддерживают подвалы в таком состоянии, чтоб ими можно было бы воспользоваться, если обстрелы возобновятся. Наверняка и школы – не исключение?
— Разумеется. И подвал наш стал бомбоубежищем, и уроки гражданской обороны проводятся. К счастью, во многих домашних библиотеках сохранилась еще советская литература. И интернет помогает.
Кстати, эта составляющая учебного процесса – на особом контроле у нашего нынешнего начальства. А одно обстоятельство меня очень насторожило. В середине января Донецкие школы начали проверять как раз на предмет качества проведения уроков по гражданской обороне. А в конце месяца Донецк снова обстреляли. Какое-то странное совпадение получилось.
Еще с советского времени педагогика была делом людей увлеченных, работающих в соответствии с призванием и по-хорошему фанатичных. А другие люди и не задерживаются на этой работе, которая, мягко говоря, и здоровья не прибавляла, и достатка. Собственно, благодаря таким педагогам от Бога и существует в Донецке система образования. Однако всякому терпению есть предел, как и всякому стремлению работать, несмотря ни на что. Людей нельзя испытывать на прочность до бесконечности. Но понимают ли это те, кто «рулит» в Донецке?
